— Мне нужна, — тот, кого назвали претендентом, поднял руку и направил куда-то в ее сторону, — она.
Раздались смешки.
— Хорошо, — кивнул боец арены, — и что ты готов дать взамен?
— Ну. Я не убью тебя прямо сейчас. Отличная сделка.
Она должна была как-то отреагировать на его наглость, но получалось слабо. Только безразличие. Ей даже было не важно, сможет он выполнить свою угрозу, или его порвут прямо здесь и сейчас.
— Ты совсем страх потерял? Думаешь, то, что ты убил троих идиотов на арене, дает тебе право приходить ко мне и угрожать?
— Да, — кивнул претендент, — и это были не идиоты. Одного из них ты туда сам послал.
Дальнейшего разговора было не слышно, потому что кто-то ударил по столу, и у нее в голове зазвенели колокольчики. Как началась драка, она тоже не заметила. Но смутно видела, как кто-то дерется. И кажется, кому-то оторвали руку. И ногу.
— Стоп! — снова выкрик ее хозяина, — Тебе она нужна? Забирай!
Кажется, раздался звук еще одного удара. И только потом кто-то подошел к ней, поднял, и закинул на плечо. Ее куда-то понесли, и смутно знакомый голос сказал:
— Аккуратнее неси. Судя по ее лицу, она сейчас…
Живот был действительно сдавлен, и ее вырвало тем, чем ее только что кормили.
— Ну вот, я же говорил, — голос действительно был знаком. Причем хорошо знаком, но она никак не могла вспомнить его обладателя.
— Проверь, чтобы не захлебнулась случайно.
Обладателя этого голоса она узнать не могла, как не напрягала память. Ее голову приподняли, чтобы очистить рот.
— Нет, все нормально. Кажется, ее чем-то накачали.
— Так и есть. Пошли в лазарет.
— Но сейчас бои.
— Срал я на бои.
Ее несли. Причем тот, кто ее нес, несколько раз матом отсылал кого-то подальше. Кажется, надзирателей. Даже сквозь пелену ей стало интересно, кто этот претендент, что без труда посылает всех и вся?
Принесли, положили. Оглядевшись, она смутно узнала лазарет.
— И что это такое? — голос принадлежал не молодому мужчине.
— Займитесь своей работой, доктор, — это был тот, кто ее нес, — надо привести ее в нормально состояние.
— Нормальное для чего? — уточнил врач.
— Нормальное — в смысле здоровое. Насколько это вообще возможно.
— Я же говорил, что все мои услуги сверх обычных — платные. Вы готовы заплатить?
Она отчетливо ощутила волну Ки.
— Во-первых, к вашим услугам я отношусь с уважением. Вот, даже протез ни разу не помял.
Щелкнуло железо.
— И, правда, цел. Удивительно.
— А во-вторых, это и есть ваши непосредственные обязанности. Если вам так деньги нужны… Заку! У нас деньги есть?
Заку? Он обращается не по цифрам, а по имени? И имя знакомое. Неужели…
— Ага, есть там что-то.
— Ну вот. Занесем потом.
Доктор вздохнул:
— Ладно, вы меня убедили. Разденьте ее.
Затем последовал какой-то укол. Дальнейшее было спутано еще более плотным туманом, чем до этого. Одна она чувствовала отчетливо — ей было плохо. Она снова чувствовала свое тело, но тело очень сильно болело. Люди о чем-то говорили, но слов она не разбирала. Кажется, у нее было лихорадка. А может, и нет. В конечном итоге, все это могло быть все тем же последствием приема наркотиков. А еще ей снились сны. На грани забвения и навеянной наркотиками и лихорадкой реальности, ей снова снились сны. Сны про то, как было когда-то. Когда-то давно, до всего этого. Когда-то, когда ей даже нравилась ее жизнь. Далеко отсюда. Так далеко, что казалось, это было в другом мире. Насколько иным был тот мир. Настолько недосягаем он был.
Она поежилась. Ей было холодно, но именно это и было неожиданно. Снова это тонкая грань между лихорадочным забвением и реальностью.
— Так забери ее себе, — ответил на какой-то вопрос незнакомый голос.
— Ну, уж нет! Чтобы она меня прибила при пробуждении!? — ответил Заку, — Да и не положено мне.
— Ты все еще паришься из-за местных правил?
— Бл*, а что помешает кому-нибудь зайти, а?
Несколько мгновений молчания.
— Даже не учитывая моей репутации? — голос отчетливо выражал скептицизм, а затем громко выкрикнул, — так, этаж, если кто тронет эту девушку, я вас всех порву!
— А если это не мы будем? — принесся откуда-то издалека вопрос.
— Все равно порву. А потом порву того, кто посмел.
— А если надзиратель? — пришел новый вопрос.
— Пф, а какая разница? Что мне помешает и их порвать?
Ответом был общий смех, кажется, всего корпуса, вперемешку с заверениями, что никто девицу не тронет.
— Вот видишь?
— Нет, ее лихорадит еще, а ты в этом шаришь, — продолжал отнекиваться Заку.
— Ну, ты совсем обнаглел. Сначала, говорит, давай мою напарницу вытащим, а то на нее смотреть больно. Ну, вытащили. Даже в лазарет сносили. А теперь что? Смотри за ней всю ночь, босс, ты умный. Так, что ли?
Заку засопел.
— Ладно, биджу с тобой. Все равно она спать до завтра будет.
Затем ее накрыли одеялом, и она вновь провалилась в дрему.
Проснулась. Ей было холодно. И ей хотелось есть. Я рядом пахло что-то явно съедобное. Открыв глаза, она осмотрелась. Уже почти забытая одиночная камера. Правда, здесь она была не одна. У другой стены сидел заключенный, парень, молодой, немногим старше ее. Выглядел здоровым, судя по позе, в которой спать было нереально — медитировал. Черные лохматые волосы спускались до плеч. Челка слабо прикрывала химический ожег, но на лице было и несколько других давно заживших шрамов. Вместо правой руки простенький протез примерно от локтя. Но тело крепкое, жилистое. В камере полумрак, но перед ней стоял поднос с нехитрым ужином. Ее сосед открыл глаза, которые тускло, едва заметно, светились в темноте. При свете хотя бы свечей она бы не смогла это заметить.