Сокрытый в Тени Крыла - Страница 84

Сзади послышались шаги и легкое поскрипывание. Не оборачиваюсь, хотя и не знаю, кто там.

— Твои родители были хорошими людьми, — знакомый голос старика Хокаге.

— Вы не были с ними знакомы.

— Като…

— Не надо. Я знаю, что вы хотите сказать. Спасибо за сочувствие. Но слова поддержки, это совсем не то, что мне сейчас нужно, Хокаге-сама. Лучше отправьте меня куда-нибудь подальше, чтобы я был занят, и не вспоминал какое-то время о случившемся. Время лечит.

— Суна? — тяжело выдыхает старик.

— Нет. Никакой мести. Я не собираюсь загонять себя в замкнутый круг.

Мы немного постояли в молчании. Ну, я постоял, а Сарутоби Хирузен сидел в коляске, придерживая единственной рукой трубку. Я видел его мельком, и он постарел. Сильно постарел.

— Твои родители гордились бы тобой.

— Я был ужасным сыном. И Мама не разделяла мое желание быть шиноби. Но да, вы правы, они мной гордились.

Коляска развернулась, но отъехала не сразу.

— Возможно сейчас не лучшее время, но я поздравляю тебя с присвоением ранга чунина.

— Верно, обстановка не самая торжественная. Да и сомневаюсь я, что заслужил это.

— Вот и хорошо, что сомневаешься. Ты неожиданно оказался капитаном. Выполнил миссию и вернулся вместе со всеми своими подчиненными. Ты это заслужил.

— Ну, если так. Спасибо, Хокаге-сама. Я буду стараться на благо деревни.

Легкое поскрипывание и неторопливые шаги постепенно отдалялись. Однако ушли не все.

— Знаешь, у меня чувство, что если я тебя не уведу, ты так и будешь здесь стоять.

Поворачиваюсь. Хм, Каору. Траурный наряд. Но в ее глазах нет жалости, которая мне сейчас неприятна.

— Еще немного. Я сейчас не хочу спешить.

Она подошла ближе и положила небольшой букет. Всего два цветка, как и мой. Всего два букета. От моей семьи остался только я, бабушка и дедушка умерли еще года три назад. Есть однофамильцы, какие-то дальние родственники через колено, но они мне не важны.

— Я хочу сказать, что понимаю тебя, но чувствую, что не имею на это права. Я тоже потеряла семью, но я не хоронила их. Вообще их не знаю, если быть честной. Но знаю одиночество, так что…

— Спасибо, — прервал ее я, — правда, спасибо. Жалости не нужно, а вот немного понимания. Да, это весьма кстати. Идем?

Она кивает, и мы неторопливо уходим с кладбища.

— Я тебе даже завидовала. Ну, немного. Ты первый человек, из моих друзей, у кого была нормальная обычная семья. До этого я разговаривала только с другими сиротами, понимаешь. Все мы мечтали об этом, кто-то в тайне, кто-то вслух. Истории. Небылицы. Иногда было так интересно поговорить о том, кто и как представлял себе семью. Настоящую. Теперь мне немного стыдно за себя, за эти мысли.

Отрицательно качаю головой.

— Не знаю. Не думаю, что этого стоит стыдиться. Во всяком случае не передо мной. Я не стану упрекать тебя в том, что ты, это ты.

— Прекрати, — с усмешкой ответила Каору.

— Что? — не понял я.

Девушка смотрела на меня, а на щеках появлялся румянец. Нда, выбрала она момент, конечно. Если бы не произошедшее, я бы ее подколол, не удержался бы. А так лишь с легкой горечью выдохнул:

— Нашла момент.

— Сам виноват. Знаешь, почему мы с Данго на ножах?

— Нет. Почему, кстати?

Кору хмыкнула, будто это было очевидно.

— Он меня жалеет. Может и не хочет, но жалеет. А ты всегда смотрел, как на равную. Требовал, как от равной, как требовал бы от себя. Но, кроме этого, молча подставлял плечо, если я не справлялась. Там… раньше. Были те, кто нас жалел. А были те, кто требовал невозможного. И первых, и вторых почти все из нас тихо ненавидели.

Мы ушли с кладбища, и зашли в ближайший парк, выбрав безлюдное место.

— Значит, мстить ты не собираешься?

— Следующий, кто об этом спросит, получит в рыло, — устало выдохнул я.

Девушка улыбнулась, оживилась.

— Ну вот, наконец-то я тебя узнаю. И у меня к тебе предложение — стань моим соседом.

Я облокотился на дерево, задумчиво глядя в медленно темнеющее небо.

— Не вовремя ты с этими предложениями.

— Как же, не вовремя. Из госпиталя тебя пырнули, а уж извини, но твой дом лежит в руинах. Да и куда тебе на одного столько места? А я присмотрела квартирку, компактную, но вполне себе такую. И уже договорилась. Ум?

Ну, что сказать. Вечно же скорбеть не будешь. Надо жить дальше. А если собираешься что-то делать, начни прямо сейчас. Да и будет хорошо сменить обстановку, чем меньше напоминаний о прошлом, тем лучше. Вот только…

— Очень заманчивое предложение. Правда.

Каору насторожилась:

— Но?

— Но ты уверена, что готова жить в одном доме с человеком, который заставил тебя описаться ему на плечо?

Ее лицо тут же кардинально изменилось. Все, сейчас голыми руками задушит, а у меня еще повязки не сняты.

— Я тебе говорила, чтобы ты навсегда забыл тот день?

— Вроде бы нет, — пытаясь вспомнить такие слова, ответил я.

Она прорычала, аки тигр, и отвернулась.

— Все, забудь. Ты не достоин такого щедрого предложения.

— Каору…

— Нет, я сказала. И еще…

Сзади раздались шаги, и голос Анко язвительно протянул:

— Воркуете, голубки?

Раньше, чем я успел что-то ответить, Каору резко прижалась ко мне, в тон ответив:

— Ревнуете, сенсей?

Вышедшая из укрытия Анко так и излучала злой сарказм:

— Знай свое место, девочка. И Като, не обольщайся, ты ей совсем не за симпатичное личико нужен.

Что-то много событий для одного дня.

— Кто-нибудь объяснит, что происходит?