Сокрытый в Тени Крыла - Страница 546

546

— Уингу.

Акацки заглянул в щели маски, всматриваясь в изменяющиеся глаза. Где-то в глубине бездны загорелся свет, еще немного, и он доберется до реального мира.

— Может, поболтаем в другой раз?

Итачи не видел эмоций. Они не читались, не в глазах, не в движении. А вот намерение атаковать читалось, и рука уже выхватила кунай. Он сдвигается для атаки, тело напрягается. Промедли Итачи хоть секунду… Но он не промедлил.

— Тсукуёми…

Резь в глазах говорит о прохождении сопротивления. А количество вливаемой чакры раза в полтора больше, чем то, что было, когда Итачи атаковал Хатаке Какаши. Такое бывает, когда шиноби меняет токи чакры в свое теле, и особенно в голове. А со всеми сеннинами и подавно, так что ничего удивительного.

Странности пошли дальше. Иллюзорный мир кошмаров формировался медленно, неохотно. И душа того, кого Итачи поймал в ловушку очень неохотно влезала в рамки этого мира. Будто Като нес с собой такой груз чего-то нематериального, но неотъемлемого от себя, что это мирок оказался ему тесноват. Это было странно. Но в остальном… отражение, тело пленника повисло на кресте, а Итачи подошел к нему. Здесь Уингу был без маски, что снова была странным, но не более.

— Като.

Пленник прищурился, обвел взглядом пространство вокруг себя, будто не замечая Итачи. Скептически приподнял бровь.

— А где аура безвыходности и отчаяния? — на Итачи он не смотрел, или смотрел куда-то ему за спину, — ты же меня напугать до усеру должен, да? Пока не впечатляет.

Теперь скептически поднял бровь сам Итачи. Ну конечно, чего он еще мог ожидать? Даже попав в самое плохое положение, которое он только мог представить, Като начал зубоскалить.

— Хочешь еще что-нибудь сказать, прежде чем мы начнем? У нас три дня впереди.

Уингу ухмыльнулся:

— Конечно, хочу. Слушай анекдот. Сарутоби Хирузен отчитывает маленького Орочимару: "Орочи! Ты снова в полную силу атаковал Джирайю во время тренировки!". Орочимару, усердно изображая раскаяние, отвечает: "Я больше не буду!". Хирузен, тяжело вздохнув, тихо произносит: "Ему больше и не надо".

Итачи замер, представив эту картинку. Если бы здесь была не проекция его тела, а само тело, он бы улыбнулся. Потому что ситуация невозможная в своей абсурдности. Особенно учитывая героев анекдота.

— Понравилось? Слушай еще. Утро в доме клана Нара. "Шикаку! Вставай быстрее! Ты опоздаешь в академию!". "Ничего, она открыта весь день".

Стоило признать — правдоподобно. Итачи бы не удивился, если все так и происходит. А затем Учиха вытащил из пустоты катану и медленно воткнул ее в колено Като. Однако тот даже не отреагировал.

— Или вот еще один. Случился в доме Орочимару пожар. Возвращается он домой, а Кабуто, его первый помощник, ему жалуется: "Из десяти человек в подвале я сумел откачать только восьмерых". Орочимару, удивленно: "У меня же там морг был".

Итачи все же улыбнулся, на этот раз вгоняя лезвие в печень жертвы. Уингу слегка поморщился:

— Придумай что-нибудь поинтереснее, чем тыкать в меня своими зубочистками. Где твое воображение? А пока слушай…

Итачи одним резким ударом срубил нижнюю половину туловища Като.

— Идет АНБУшник мимо академии и слышит, Наруто рассказывает Саске: "Знаешь, — говорит, — чем АНБУ отличаются от ослов?". АНБУшник подскакивает к Наруто и хватает за ухо: "И чем же они отличаются, паршивец?". Наруто взмолился: "Ой! Дяденька, ничем! Ничем не отличаются!". АНБУшник удовлетворенно кивает: "То-то же".

Учиха отошел на несколько шагов назад, и на Като обрушился водопад горячей воды, сжигая кожу, разъедая глаза, но даже сквозь бульканье воды был слышен голос:

— За что Четвертого Хокаге назвали Желтой Молнией Конохи? За то, что он был невероятно быстр! Неверно! За то, что постоянно врезался в деревья.

…

Спустя пять часов внутри иллюзии.

Итачи сидел на темном троне и смотрел на лежащую в паре метров от него голову. У головы не было… да ничего почти не было, голый череп практически. И этот голый череп продолжал вдохновенно травить анекдоты:

— Шикамару: вот состарюсь я, закончу с работой шиноби, вообще ничего не буду делать. Первый месяц я буду просто сидеть в кресле качалке. Вопрос: А что потом? Шикамару: А потом я начну раскачиваться.

Большая часть анекдотов была не смешной. Но попадались и забавные. Правда, размышлял Итачи не об анекдотах, а о том, что делать дальше. За это время он успел убедиться — никакие болевые ощущения его жертвы не достигают. Дело не в силе воли. Като вообще не ощущал ничего, что происходило с его телом. Была какая-то хитрость. Что-то, чего Итачи не знал. Он уже встречался с чем-то подобным. Нет, не с таким, как у Уингу. Но были те, кто настолько извратил собственное сознание, что иллюзорная боль ощущалась для них иначе, и не вызывала страданий. Кроме банальной боли были и другие способы воздействия. Но Итачи не спешил их применять.

— Тебе не надоело? — спросил он после очередного анекдота, которых Като знал неприлично много… А скорее выдумывал прямо на ходу, потому что почти ничего из услышанного от Уингу Итачи ранее не встречал.

— Зануда, — возмутился черепок, — я тут стараюсь. Вот, этот тебе понравиться. Прибегает заплаканный Саске с фингалом под глазом к отцу. Фугаку: Сынок! Что случилось! Саске: Итачи ударил себя молотком по пальцу. Фугаку: А почему у тебя синяк? Саске: Потому что я засмеялся…

Итачи отмахнулся:

— Не было никогда такого!

Голова застучала зубами, пытаясь что-то изобразить:

— Ага, давай, ври больше, не было у него.

546